Голубятня на желтой поляне - Страница 102

102

Учительница вышла на школьное крыльцо. Над ним качалась от ветра голая лампочка, но в пяти шагах было уже темно. И вьюжно было, и холодно. Учительница поёжилась: до лавки три квартала. "Не опоздать бы", – подумала она. И ощутила крайнюю досаду, когда из темноты шагнул заснеженный бородатый человек и сказал:

– Прошу прощения. Не смогли бы вы проводить меня к директору?

Бестолковые пятиклассницы порвали ёлочные бусы. Теперь Данка сидела на ящике из-под игрушек и надевала блестящие шарики и висюльки на новую капроновую нитку. Алька торчал на трёхметровой стремянке. Он развешивал на ветках стеклянные сосульки и звёзды из жёлтой фольги, похожие на подсолнухи. Повесив игрушку, он обязательно спрашивал с высоты:

– Яр, ну как?

– Нормально. Только не загреми, – с беспокойством отзывался Яр и поглядывал на дверцу у сцены. Там была комнатка, в которой ребята готовили гирлянду. Наконец появился Чита. Он сказал:

– Переключатель искрит, надо перепаять. Ничего, это быстро…

Открылась большая дверь, и недовольный голос учительницы произнёс в коридоре:

– Директор Яр, к вам пришли.

В зал шагнул человек в барашковой шапке и заснеженном пальто. Бородатый. Борода была светлая, подстриженная аккуратным квадратом. Пахнуло холодом.

Пахнуло холодом не из открытых дверей, а словно отовсюду. Яру показалось, что кто-то незаметно и быстро вынул из окон двойные стёкла. У Данки посыпались с нитки бусины (к счастью, не на пол, а в подол). Сверху, от Альки, упал и глухо лопнул на полу серебристый шар.

– Растяпа. Уже четвёртый, – быстро сказала Данка, хотя это был первый разбитый шар.

– Ничего подобного, третий, – отозвался Алька и стал сбивчиво насвистывать.

Яр посмотрел на Читу. Чита коротко зевнул и прислонился к стене у дверцы. Он стоял в небрежной позе и разглядывал ёлочную верхушку. Левую ладонь держал за спиной, правую – у брючного кармана. Карман кругло оттопыривался, будто в нём лежало яблоко.

– Прошу прощения, директор Яр, – хрипловато сказал в бороду незнакомец. – Я не решился бы на это бесцеремонное вторжение, если бы не крайняя нужда.

– Проходите, – сказал Яр, стараясь задавить в себе тоскливое ожидание беды. – Можете раздеться… Можете даже снять бороду, если она вам мешает. На роль Деда Мороза вы всё равно не тянете.

– Не тяну, – согласился гость. – Но борода натуральная… насколько это возможно.

Он снял шапку, стряхнул с неё капельки. Размотал шарф. Медленно, по-стариковски, стянул пальто. Вешалки в зале не было, он положил одежду на стулья у входа. Выпрямился. Теперь он был похож на пожилого профессора: аккуратная седоватая прическа, отутюженный пиджак, что-то вроде университетского значка на лацкане. Широкая борода наполовину закрывала тёмно-малиновый галстук.

Бледноватое лицо "профессора" было добродушным, голубоглазым и вполне живым. Однако и в лице, и в речи его была та излишняя правильность, которая резанула тревогой Яра и ребят. Даже Данку и Альку, хотя они знали т е х только по рассказам.

– Где мы можем побеседовать, Ярослав Игоревич? – осведомился "профессор".

– Здесь, – сказал Яр.

– Но… – "Профессор" посмотрел на ребят.

– Ничего, – сказал Яр. – Они в курсе. Это те, кто был в крепости.

– А! – произнёс "профессор" с чисто человеческой ноткой. С уважением и сдержанной грустью. – Это ваши бойцы…

– Да, – сказал Яр. Он шагнул к окну, снял с шахматного столика коробку с ёлочной мишурой, придвинул два стула.

– Садитесь.

– Благодарю… – Гость сел, аккуратно поддёрнув на коленях отглаженные серые брюки. Стало тихо. Чита смотрел на ёлочную верхушку. Алька с очень беззаботным видом укреплял на ветке золотистого петуха. Данка вновь собирала бусы.

"Профессор" наконец сказал:

– Я понимаю, что мой визит слегка портит вам предпраздничное настроение…

– Не скрою, портит, – отозвался Яр. – Но ещё больше удивляет. Не думал, что после того… инцидента на почтамте кто-то из вас решится на прямой контакт с нами.

Гость задумчиво похлопал по столику узкой ладонью.

– Пришлось, Ярослав Игоревич… А почему бы и нет? Мы же не враги. Нас столкнули роковые обстоятельства, но, если разобраться, нам совершенно нечего делить в этом мире. Мы можем жить, не мешая друг другу и даже помогая…

– Да? – ровным голосом сказал Яр.

– Я понимаю… Были горькие эпизоды, были потери… Но в итоге вы оказались победителями! Ярослав Игоревич! В последнем конфликте вы ликвидировали одного из наших… гм… представителей. Хотя со всех точек зрения он был неуязвим.

– Сам полез, – подал голос Чита.

– Разумеется! – воскликнул "профессор". – Кто же спорит, что ваши действия были логичны и справедливы!

– Мы звали его "Наблюдатель", – без улыбки сказал Яр. – По-моему, он был большой дурак.

– Безусловно! – весело согласился "профессор". – Безнадёжный болван. Это и понятно, всего единица.. Не его жаль, а то, что он так бездарно провалил манёвр. А главное, что не успел проинформировать нас, какое оружие вы применили. Казалось, что такого оружия не существует. Увы, оно есть, и нас это до сих пор озадачивает. Говорю вам это вполне откровенно.

Яр незаметно взглянул на Читу. Чита смотрел на верхушку ёлки. Но губы у него чуть шевельнулись.

Яр с усмешкой спросил:

– А что значит "единица"? Какая-то мера интеллекта?

– В известной степени… Если интересно, я могу пояснить.

Яр сел поудобнее, давая понять, что ему интересно.

– Видите ли, мы во многом отличаемся от гуманоидных цивилизаций, к которым принадлежите вы, – доброжелательно и чуть печально сказал гость.

102