Голубятня на желтой поляне - Страница 109

109

– В чём? – шёпотом спросил Тик.

– Не знаю. Может быть, в том, что меня там не оказалось, когда они поднялись… У них-то пули были обычные…

– А в Пустом Городе ты бывал? – спросил Яр.

– Нет… Я бывал во многих местах на Планете. Смотрел, как люди живут… По-всякому живут. Есть громадные города, где жизнь кипит, и никто, кажется, не боится никаких л ю д е й, к о т о р ы е в е л я т… Но это на первый взгляд…

– А в Пустом Городе и вправду не боятся, – вмешался Тик.

– Но он же пустой…

– Нет, Глеб, не совсем, – сказал Яр. – Туда ушли те, кто уцелел в крепости.

– Разве кто-то уцелел? – быстро спросил Глеб.

– Говорят, да…

– "Говорят"… – Глеб грустно посмотрел на мальчишек. – Сказки я слышал и сам. Песню одну написал тогда. Было время, её пели. Даже пластинка была…

– Стоп… – сказал Яр. – Это что? "Когда мы спрячем за пазухи ветрами избитые флаги"?

– Ты слышал? Она же запрещена.

– Ну и что же? Кое-где играют.

Глеб на глазах помолодел. Улыбнулся по-мальчишечьи. Потом серьёзно спросил:

– Яр, тебе не приходило в голову вернуться на Землю и привести сюда десантные отряды? Чтобы вытравить здесь всю нечисть.

– Сначала нет… – медленно сказал Яр. – Потом да… Потом опять нет… Глеб, я понял, что нужно самому становиться человеком этой Планеты. Пришельцы не смогли бы изменить мир. Взорвать, наверно, смогли бы, а спасти нет… Такая попытка ведь была.

– Ты имеешь в виду сказки про народ, который ушёл на истинный полдень?

– Это не совсем сказки. Племя, которое строило крепости, но никогда не воевало… Крепости-то стоят до сих пор.

Стоят, – согласился Глеб. – Но кто докажет, что их строили пришельцы? Я за сорок лет не смог выяснить, что это было за племя…

– Глеб… – осторожно сказал Яр. – А ты сам пробовал вернуться домой?

– Нет, – быстро ответил Глеб. – Я не пробовал и не хотел. Мне казалось, что я нужен здесь, и этого мне хватило на всю жизнь. Здесь у меня всё… В конце концов, здесь та же самая Земля.

Яр задумчиво поскрёб подбородок.

– Да… В чём-то та же самая. Но до сих пор не могу себе сказать: одна это планета или нет?

– Одна, Яр… Просто разные измерения. Ты слышал, наверно, о теории параллельных пространств.

– Ну, Глеб… это же наивная теория. Старый сюжетный крючок для детских фантастических рассказов. И потом – это именно теория, не больше…

– А собственно, почему наивная? Посуди сам: если могут быть параллельные линии и параллельные плоскости, почему не может быть параллельных трёхмерных пространств?

Яр покачал головой:

– Чёрт его знает… Я себе это объяснял как-то по-другому.

– Я тоже пытался объяснить по-всякому. Но всё равно в голове застревает детская картинка: понимаешь, пространства вроде прозрачных кубиков, плотно прижатых друг к другу… И вот наши друзья-манекены своими взрывами и экспериментами что-то сдвинули, нарушили в этой кристаллической решётке. Кубики сдвинулись, проломили друг друга, по ним пошли трещины… В одну такую трещину и занесло сюда по рельсовой колее начинающего журналиста Глеба Вяткина…

Яр кивнул на Альку:

– Вот от этого теоретика я слышал что-то подобное. Во время летнего плавания на плоту…

– Можно, мы посмотрим ружьё? – кротко спросил Алька и показал на стену.

– Ещё чего! – сказал Яр.

– Мы осторожненько, – пообещал Тик.

– Пусть, – сказал Глеб.

– Но, Глеб! Ты же знаешь: если ружьё висит на стене, оно когда-нибудь выстрелит. А эти пираты…

– Оно вообще не стреляет, – успокоил Глеб. – Оно без пружины. Это так, музейный экспонат…

Тик и Алька двинулись к стене.

– Кр-ромешная некр-ритичность! Не ходите по кр-ромке до пяти р-раз! – прозвучал механический и очень знакомый Яру голос.

Яр вскочил. Снял с лампы зелёный абажур. В углу, у потолка, вцепилось в натянутую верёвку маленькое смешное существо: тугой мешочек с проволочными ручками и ножками. Ножки весело дёргались. На мешочке улыбалась нарисованная белилами рожица.

– Бормотунчик! – весело удивился Яр.

– Яр-р! Привет! – сказал бормотунчик. – Как дела, скадермен? Всё ещё карабкаешься по песчаному обрыву?

У Яра коротко и сильно, как чужой холодной пятернёй, сжало сердце.

– Ты… – переглотнув, сказал он. – И оглянулся на Глеба. – Глеб, можно его спросить? Он не разрядится?

– Я не р-разряжусь!! – радостно завопил бормотунчик. – Задавай хоть тр-риллион вопросов! Во мне вечная энергия!

– Заткнись, болтун! – виновато сказал Глеб. – Яр, не обращай на него внимания. Он то и дело несёт всякую чепуху. Он живёт у меня уже девять лет и до сих пор не поумнел.

– Это ты не поумнел! – ответствовал бормотунчик. – У тебя в жизни только одно умное дело: запихал в меня искорку!

– Это правда? – спросил Яр у Глеба.

Глеб засмеялся и кивнул:

– Да, она там. Самое надёжное место… И, кстати, Магистр зря домогался, чтобы я отдал искорку. Теперь она принадлежит этому субъекту, а он с ней никогда не расстанется.

– Никогда! – подтвердил бормотунчик. – И пока она во мне, меня ни р-распороть, ни р-рассыпать!

– И не заставить замолчать, – грустно сказал Глеб. – Такое трепло… Правда, иногда он подаёт дельные советы.

– Я помню, как однажды… – начал Яр. И в комнате грохнуло!

Грохнуло так, что лампа подпрыгнула на полметра, бормотунчик сорвался на пол, а чашки полетели со стола. По глазам ударил тугой синий дым. Из этого дыма, из гулкой звенящей тишины донёсся виноватый голос Игнатика:

– А говорили, не стреляет…

– Кар-раул! – завопил из-под стола бормотунчик. – Грандиозный скандал! Пр-редставление!

109