Голубятня на желтой поляне - Страница 116

К оглавлению

116

Они долго смотрели вслед вихорьку.

– С ума сойти, какой же я был идиот, – со стоном проговорил Глеб.

Никто не стал утешать его, хотя никто и не понял: за что он так себя?

Яр виновато сказал:

– Даже имя спросить не успел…

Чита быстро подъехал к Данке:

– Ты что?

– Ничего… – Она отвернулась. – А я успела одно имя спросить. Помните, маленький такой?

– Ещё бы. Он на тебе висел, – ревниво заметил Алька. – Ну, ты чего, Игнат? Я же так просто…

Игнатик подъехал к Яру.

– Денёк сказал, что пробьётся. Теперь надо ждать.

– Будем ждать, Тик… – Яр сильно упёрся палками и вскинул голову: – Пора домой, братцы-путешественники! В четыре часа ёлка… Глеб. а что если мы поручим тебе роль Деда Мороза?

ОСЕНЬ В СТАРОГОРСКЕ

Осень была очень похожа на позднее лето. Лишь больше стало в воздухе пушистых семян белоцвета, напоминающих летучих паучков. Да чаще слетали с клёнов ярко-жёлтые листья.

И ещё один признак был – кончились каникулы.

Только первого сентября Гелька узнал, что они с Янкой будут учиться в разных классах. Гелька в пятом, а Янка в шестом.

Янка сказал немножко виновато:

– Мне ведь почти двенадцать. Только ростом я такой, не очень…

– Значит, Юрка с тобой учился бы… – вдруг сказал Гелька. То есть не вдруг. Про Юрку они с Янкой думали постоянно. Только говорили о нём не часто, будто молчаливо условились не будить лишний раз тревогу. Но теперь Гелька сказал, не выдержал. И в простых его словах смещалось множество вопросов: "Где он? Что с ним? Куда привела рельсовая дорога? Нашёл ли? Вернётся ли? Когда?"

Янка сказал:

– Ничего. Он же не один…

– Сегодня директорша про него спрашивала, – насупленно проговорил Гелька. – "Не знаешь, куда подевался Юра?" Я говорю: "Кажется, в Нейск уехал…" – "Почему же не взял документы?" Я говорю: "Не знаю…" А что ещё сказать?

– Будет заваруха, – озабоченно сказал Янка.

Но несколько дней прошли спокойно. По крайней мере, Гельку и Янку вопросами никто не тревожил.

…Из школы они ходили мимо детской поликлиники, вдоль старой стены, где в нишах прятались заросшие лавочки. И каждый раз молча вспоминали, как летом познакомились здесь. Как Янка попал в засаду. Но не говорили про это. Янка молча улыбался. Гелька сердито поддавал коленками тяжёлый портфель с бронзовой ящеркой на крышке. Ящерка – это был такой значок, длиной со спичку. Однажды Гелька расцарапал им ногу, снял с крышки и прицепил под воротник.

– Зачем прячешь-то? – удивился Янка. – Носил бы на рубашке.

– Да ну, на рубашке… Скажут: как девчоночья брошка.

– Ничего не девчоночья, просто значок… Хорошая какая ящерка. Как живая… Откуда она у тебя?

– Я разве не рассказывал? Папа её в лесу нашёл, в траве, недалеко от скважины. Спрашивал там: чья, кто потерял? Говорят: не знаем. Ну вот он мне и привёз… Смотри, Янка, друзья-приятели топают!

Впереди, шагах в тридцати, шли Васька и Алёшка Листов. Гелька звал про себя Алёшку "Огонёк", но другие звали его "Листик". Алёшка был в новенькой зелёной форме второклассника. Васька блестел на солнце.

– Во, прогульщики, – обрадованно сказал Гелька.

– Почему? – возразил Янка. – Может быть, как мы…

У Гельки почему-то отменили урок географии, а Янку отпустили с физкультуры, потому что у него на шведской стенке вдруг закружилась голова.

– Нет, у них сейчас математика, я знаю… Эй. Ог… Листик! Васька! А ну, стоп! Лодыря гоняем, да?

Алёшка обернулся, а Васька замер. Потом, не шевельнув туловищем, Васька развернул на сто восемьдесят градусов квадратную голову (тихонько заскрипела ребристая шея). Резиновые губы растянулись в улыбке, коротенькая макушечная антенна весело изогнулась. Но тут же Васька насупился и сказал:

– А чё… Она сама…

– Нас прогнали, – деловито сообщил Листик. – Вернее, его. А меня заодно…

– Как это вы достукались? – весело удивился Янка.

Листик бросил на Ваську косой взгляд:

– Да ну его… Сам виноват. Всё время подсказывает на уроке…

– Да?! А если они сосчитать не могут! – взвинтился Васька. Затанцевал на тонких дюралевых ногах и привёл голову и туловище в нормальное положение. – Такие задачки смехотворные, а они…

– Не у всех ведь мозги электронные, – сказал Гелька. – Ты, Василий, смотри. Будешь своими способностями хвастаться, тебя ребята выскочкой задразнят.

– Ребята ничего не говорят, они только рады. Это Настюшка придирается… Настасья Фёдоровна. Она меня терпеть не может.

– Ну уж… – осторожно не поверил Гелька.

– Да! Она вчера меня стукнула…

– Как это? – изумился Янка.

– Вот так! Пластмассовым треугольником.– Васька потёр сзади нижнюю часть выпуклой ферропластовой канистры, из которой было сделано его туловище.

– Тебе же не больно. Вон какая броня, – утешил Гелька.

– Да?! – Васька сверкнул фиолетовыми фотоглазами. – Если железный, думаешь, не обидно?

Гелька и Янка вопросительно глянули на Листика.

Тот неловко объяснил:

– Она у нас ещё молоденькая, только из института. Сама ещё как девчонка…

– Всё равно это свинство, – сурово сказал Янка.

Листик смутился. Настасья Фёдоровна, видимо, ему нравилась. Листик наклонился и стал поправлять шнурки на кроссовках. Не разгибаясь, напомнил Ваське:

– Она же сразу извинилась.

– Ха! Извинилась! А потом опять придирается: "Почему ты голый в школу являешься?" Я говорю: "Я же робот, у меня и так шкура прочная". А она: "Не робот ты, а обыкновенный хулиган. И нечего приходить в школу без штанов!"

– Правда, придирается, – заметил Янка.

– Я ему свой матросский костюм дам, – примирительно сказал Листик.

116