Голубятня на желтой поляне - Страница 5

Яр был далеко не молод, ностальгией не страдал. Значит, годы?.. Чёрт знает, когда они успели пролететь…

"Ну что ж… – подумал он довольно хладнокровно. – Придётся снова засесть в обсерватории…"

Но это позже. А пока – рейс. Бросок. В рейсе следует оставаться скадерменом. Яр щелчком выбил на ладонь крупную пилюлю пентарина. С некоторым сожалением взглянул на мальчишку, который сейчас исчезнет. Мальчишка был удивительно знакомый. Нет, Яр не знал его имени и раньше никогда не видел. Но такими были приятели в его детстве. Таким, видимо, был когда-то он сам.

Этот пацанёнок прикатил на своём велосипеде из тех времён, когда о звёздных полётах писали только фантасты. Когда не существовало неофициального, но почётного титула "скадермен", да и самого проекта СКДР не было в помине. А был старый Нейск, заросший одуванчиками двор, шаткая заброшенная голубятня, где играли то в партизанский штаб, то в полёт на Венеру…

Мальчик стоял вполоборота к Яру и разглядывал на потолке центральный, выключенный сейчас плафон.

– Испортился, что ли… – тихонько сказал он и стал медленно поворачивать голову к Яру.

Яр вздохнул и раздавил зубами желатиновый шарик.

Ледяные стрелы ударили в язык, в нёбо, в мозг. Всё вокруг стало холодным и пронзительно ясным. Таким ясным, что приглядись – и поймёшь, куда и по каким ячейкам скачут за пультом электронные импульсы. Прислушайся – и узнаешь, какие сны снятся юному Диме Кротову или добродушному Борису (Сайский снов, естественно, не смотрит, так как это не предусмотрено инструкциями).

В мыслях тоже ясно, чисто и холодно. Исчезли сумятица, неуверенность, нерешительность. Исчезло всё ненужное, всё, что мешает, всё, что кажется…

Мальчик не исчез.

Он тоже стал ясным, как бы видимым насквозь. Яр, например, понял, что в кармане у мальчишки шелуха от семечек подсолнуха и огарок свечки, и что у него побаливает натёртая башмаком пятка, и что здесь, в рубке крейсера, мальчику интересно, а смущения он не испытывает и настроен даже как-то по-хозяйски.

Чёрт знает что…

Оставалось прошептать "сгинь-пропади" и плюнуть через левое плечо. Яр этого не сделал, хотя про суеверность скадерменов ходили анекдоты. Он ощущал странную беззаботность. Как школьник, который говорит: "Я сделал все, что полагается. Теперь, если что-то не так, я не виноват".

Мальчик встретился с Яром светло-карими глазами. Взгляд был спокойно-доброжелательный и самую чуточку снисходительный. Мальчик улыбнулся уголками губ и опять поднял глаза. На выпуклые хромированные буквы над пультом.

– Эс-Ка-Дэ-Эр-девять, – полушёпотом прочитал он. – Суперкрейсер дальней разведки…

– Совершенно верно, – сказал Яр, поворачиваясь вместе с креслом. Гость явно не собирался растворяться в воздухе, и оставалось одно: принять "правила игры". "Чёрт возьми, почему я не ударялось в панику? И почти не удивляюсь? – спросил себя Яр. – Защитная реакция мозга?"

А мальчишка был такой славный и абсолютно настоящий. Как он устоял перед пентарином? Этого не могло быть…

– Совершенно верно, – сказал Яр. – Суперкрейсер дальней разведки. Сокращенно – "эскадер". В просторечии – "скадер".

– А почему "девять"? – Мальчик опять посмотрел на Яра. Как на привычного собеседника.

– Потому что девятый номер. По порядку. Так построили…

– Да? Мальчик то ли с недоумением, то ли с легкой досадой шевельнул выгоревшими бровями. – А я, когда сюда шёл, думал, он один. Просто "эскадер"…

– Ты сюда шёл… – задумчиво сказал Яр. – И вот пришёл… Да?

– Ага, – и он опять слегка улыбнулся.

– Ну и… может, поздороваешься хотя бы?

– Ой… здрасте. Простите. – Он чуть покраснел и зашевелил большим пальцем в полуботинке – в том месте, где вельвет был протёрт почти насквозь.

Яр, бестолково улыбаясь, молчал. Мальчик решил, видимо, что хватит смущаться, и повёл весёлыми глазами по пульту.

– Сколько приборов всяких. В сто раз больше, чем я думал… А это что за кнопка?

Яр в броске перехватил руку.

Он не мог её перехватить. Рука должна была оказаться из воздуха. Или из чего там у призраков? Но она, по-мальчишески тонкая, твёрдая, тёплая, оказалась настоящей. Когда Яр испуганно разжал хватку, на загорелой коже остались белые пятнышки от пальцев.

Мальчик удивлённо морщился.

– Извини, – сказал Яр. – Больно? Я не хотел. Но это кнопка аварийного вызова, сейчас поднялся бы такой тарарам…

– Ой… – сказал мальчик и виновато засопел.

Яр откинулся в кресле.

– Ну, ладно… Любопытно всё-таки, откуда ты взялся?

– Я? Ну… я сперва поехал к Данке, чтобы спросить про цирк. А потом сюда, на поляну. Думаю: наверно, пора заглянуть. – Он почему-то вздохнул. – Велосипед у забора поставил, а сам сюда, по лесенке. Вот…

– Угу… Ты хочешь сказать, что крейсер стоит на поляне и к нему ведёт лесенка?

Мальчик быстро и прямо взглянул Яру в глаза. Кивнул.

– М-да… – медленно сказал Яр. – Видишь ли, я убеждён в другом. Я уверен, что он висит в субпространстве, которое даже не совсем пространство и про которое учёные до сих пор спорят, что же это такое. И в которое трудно приехать на велосипеде хотя бы потому, что…

– Да, я знаю, – перебил мальчик и нетерпеливо мотнул головой. – Это по-вашему в этом… в субпространстве. А в самом деле, по-нашему, на поляне…

– По какому это "по-вашему"? – слегка уязвлённо спросил Яр.

– Это… Мы так придумали. Я и ребята. Когда стали в вас играть…

– Ничего себе заявочки! – Яр от изумления вспомнил мальчишечью терминологию давних лет. – Это, выходит, я придуманный? И весь экипаж, и крейсер?